А. С. Пушкин: «Мы ленивы и не любопытны» часть вторая

Четырехлетнюю южную ссылку Пушкина завершает год жизни в Одессе, которая так не похожа ни на Кавказ, ни на Крым, ни на Молдавию.

Одесса тогда – центр огромного края, обнимающего Черное море. Это, по сути, второй европейский город России после Петербурга. Только Петербург – это северная Европа, а Одесса – южная, средиземноморская.

фото: etoretro.ru

Это совсем молодой город, основанный, всего за пять лет до рождения Пушкина. Он на редкость грамотно распланирован и стремительно растет. Одессе даровано право порто-франко, здесь беспошлинный ввоз и вывоз товаров морских портов, это очень свободная экономическая зона – южнорусский Гонконг XIX века.

Лев Пушкин: «Пушкин опять предался светской жизни. Любовь овладела сильнее его душою, она предстала ему со всей заманчивостью интриг, соперничества и кокетства. Она давала ему минуты и восторга, и отчаяния. Однажды, в бешенстве ревности, он пробежал пять верст с обнаженной головой под палящим солнцем по 35 градусам жара».

Тот припадок ревности из-за Каролины Собаньской, красивейшей польки Одессы. Их было две сестры. Эвелина Собаньская (по первому мужу Ганская) станет возлюбленной, а затем и женой Оноре де Бальзака. Каролине свои стихи посвятит и Адам Мицкевич, а Пушкин уже в 1830-ом году напишет в её альбом признание «что в имени тебе моём...».

Декабристы

В начале 20-х годов на подъеме тайное общество политических заговорщиков. Их потом назовут декабристами. На юге большая часть знакомых Пушкину офицеров – члены «Союза благоденствия».

Пушкин подозревает, что его друзей объединяет тайна, он уязвлен, он стремится войти в их круг, он жарче их сам зовет к тираноубийству, но пушкинская поэзия для декабристов слишком вольна. Нет в ней должной идейной строгости. Опасаясь пушкинской несдержанности, они его к себе не зовут и не признаются, что для борьбы за свободу создали военную организацию.

Декабрист Горбачевский: «Нам от верховной думы, было запрещено знакомиться с поэтом Пушкиным, когда он жил на юге. Прямо было сказано, что он по своему характеру и малодушию, по своей развратной жизни, сделает донос тотчас правительству о существовании тайного общества».

Времяпрепровождение Пушкина в Одессе

Замечательно описывает Пушкин свой одесский день, начиная от бьющей на заре пушки и кончая вечерним походом в оперу. Этот день включал в себя: утреннее морское купание, выкуривание первой трубки, кофе по-восточному с гущей, приход кораблей, суета купцов, свежие новости.

В Одессе ведь, кроме беспошлинного пропуска товаров, существовал и бесцензурный пропуск газет. Дальше у Пушкина восторженный гимн поедания живых устриц, доставленных из Стамбула. Оттуда при обычном ветре, ходу до Одессы было 48 часов.

В общем, Одесса – город блестящий, бурлящий, соблазнов много, не то что в патриархальном Кишиневе. И здесь, как нигде в жизни, Пушкин чувствует нехватку денег. Он даже с городскими извозчиками сумел расплатиться только перед отъездом – Вяземский прислал гонорар и Пушкин, растворивший окно, со всей площади звал извозчиков к себе.

Одессу Пушкин то хвалит за ресторан француза Талона, то ругает за грязь – мостить улицы только начинали. За несносный для северянина климат называет Одессу «летом – песочница, зимой – чернильница» – по частям письменных приборов на каждом столе в канцелярии генерал-губернатора графа Воронцова.

Себя Пушкин уподобляет римскому поэту Овидию, сосланному в эти самые края императором Августом и свое жалованье принимает, как паек ссыльного. Воронцов заставляет подчиненного служить всерьез, посылает его на саранчу инспектировать поля, пораженные вредителем.

Рапорт, будто бы поданный Пушкиным графу Воронцову по возвращению из командировки для истребления саранчи: «Саранча летела, летела и села. Сидела, сидела, все съела и вновь улетела».

Воронцов из переписки: «Начал я читать другие отчеты по саранче, тут и планы, и таблицы. Осилил я один – страниц 30 – и задумался. Какой вывод? Сидела, сидела, все съела и вновь улетела? Другого вывода я сделать не мог. Мне стало смешно, и гнев мой на Пушкина утих».

Служебный роман

С командировки на саранчу начинается служебный конфликт, осложненный почти служебным романом. Пушкин полюбил жену генерал-губернатора – графиню Елизавету Воронцову.

Сановитая Воронцова (по матери она из рода Потемкиных) старше Пушкина на семь лет. Не по должности мужа, а по блеску своей зрелой красоты, уму и живости характера Воронцова – первая дама Одессы, хозяйка лучшего салона. До постройки дворца Воронцовы жили на Херсонской улице, где на первом этаже помещалась часть канцелярии.

В гостиной располагались приглашенные графини Воронцовой, в бильярдной – графа Воронцова, то есть общество поэтическое и практическое. Пушкин всегда бывал в первом и никогда не бывал во втором.

Про таких, как Воронцов, тогда говорили: «Человек практического ума». Выдающийся государственный деятель России, граф Воронцов поэзию Пушкина не то чтобы не любил или не ценил, он её не понимал, потому что не видел в ней практического смысла. Соответственно и к Пушкину относился, как к мелкому чиновнику своей канцелярии, писал, что в две недели он говорит с ним не более четырех слов. Конечно, его злило, что мелкий чиновник, да к тому же ссыльный, смеет поднимать глаза на ту, которая носит его, графа Воронцова, фамилию.

Слухи о романе Пушкина с Воронцовой клубились вовсю. Потом даже будут говорить, что, возможно, свою дочь Софью графиня Воронцова родила от Пушкина. Доходили до Воронцова и пушкинские эпиграммы. Это ведь на него Пушкин написал одну из самых едких: «Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным, наконец». Как можно стерпеть такое?

Из письма графа Воронцова графу Нессельроде: «Кстати, повторяю мою просьбу: избавьте меня от Пушкина. Это, может быть, превосходный малый, хороший поэт, но мне бы не хотелось иметь его дольше ни в Одессе, ни в Кишиневе».

Перстень и атеизм

Во всех пушкинских бумагах портреты Воронцовой он рисует, их больше тридцати. С графиней Пушкин обсуждает отчаянный план бегства за границу, графу он пишет прошение об отставке. Меж тем московская полиция распечатывает письмо, Пушкин сообщает Кюхельбекеру о своем увлечении атеизмом. За такое отправляют не просто в отставку.

Херсонская, 42 – адрес любимой женщины, а дальше, по улице Херсонская, 34 – другое здание – канцелярия Воронцова, в котором Пушкин получал свой паек ссыльного.

Перед разлукой Воронцова подарила Пушкину перстень-печатку, у нее остался такой же. Пушкин запечатывал этим перстнем свои письма, ему же посвящено знаменитое стихотворение «Храни меня, мой талисман». После смерти Пушкина перстень перешел к Жуковскому, от него – к Тургеневу. Тургенев выскажет пожелание, чтобы после его кончины перстень передали Льву Толстому с тем, чтобы Лев Толстой, когда наступит его час, передал перстень следующему наследнику пушкинской традиции в русской литературе. Но после смерти Тургенева Полина Виардо передала перстень в музей Царскосельского лицея, в 1917 году музей ограбили, перстень пропал, с тех пор не нашелся, остались только несколько отпечатков в пушкинских письмах.

Ссылка в Михайловское

Уволенного со службы Пушкина отправляют в настоящую ссылку. Юг все же выдавали за принудительную командировку, теперь не будет даже скромного жалованья, устанавливается надзор, и конец срока наказания никак не обозначен.

В Псковское имение отца – Михайловское – приказано ехать, минуя Киев. Въезд в город закрыт под любым предлогом.

Пушкин Александру Тургеневу: «Воронцов – вандал, придворный хам и мелкий эгоист. Он видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое. Удаляюсь от зла и сотворю благо, брошу службу и займусь рифмой».

Одесса поставила и памятник графу Воронцову – практику невысоких душевных качеств, основателю черноморского судоходства, строителю шоссе и попечителю научных обществ и памятник Пушкину – автору лучшего гимна Одессе в путешествиях Онегина – поэту, на практике не одолевшему и саранчи.

Приезд в Михайловское неприятно начинается с разногласий – родители не на шутку испуганы ссылкой сына. После шумных объяснений они оставляют Александра Сергеевича в отчем доме, забрав с собой Ольгу Сергеевну и Льва Сергеевича – боятся, что Александр окажет свое влияние на брата и сестру. Пушкин по началу с облегчением вздохнул – мысль о том, что можно отдохнуть без родительских нравоучений в родном доме, нравилась ему.

Но с приближением зимы ему становится тоскливо. Одно дело – приезжать сюда летом, как на дачу, а другое – зимовать, когда все заметает, а край северный – темнота приходит рано. Никакой жизни.

Арина Родионовна

Всем известная няня Арина Родионовна осталась одна из приближенных со всего дома. Александр Сергеевич утверждал, что влияние няни скорректировало его французское воспитание.

Крепостная Арина Родионовна Яковлева была няней и у Саши, и у молодой барыни Ольги, и его брата Льва Сергеевича. Ей давали вольную, но она отказалась. На дочери Арины Родионовны был женат слуга Пушкина Никита Козлов. 

Няня на самом деле была прекрасной сказительницей. Иногда Александр Сергеевич записывал читаемое ею, и четыре сюжета использовал в дальнейшем.

И выпить нянюшка любила, про это вспоминали все, кто был в гостях у Пушкина в Михайловском. Знаменитое: «Выпьем, добрая подружка, Бедной юности моей, Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей» – это все не для красного словца.

Казалось, что Петербург рядом, но въезд ему туда закрыт. Но есть и хорошие новости: друзья, прознав о близости такой, непременно навещали его. Первым приехал Пущин (11 января 1825 года), тот самый Пущин про которого: «Мой первый друг, мой друг бесценный».

Первый гость в Михайловском

Иван Пущин: «Валили с маху притворенные ворота. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу не расчищенного двора... Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе страшный холод. Прибежавшая старуха застала нас в объятиях, один почти голый, другой весь забросанный снегом. Я тотчас догадался, что это его няня, и чуть не задушил ее в объятиях».

Пущин приехал в Михайловское в 8 часов утра и находился в Михайловском до 3-х ночи. Сначала разговоры, шутки – ведь друзья 4 года не виделись. Потом рассказы про Петербургские сплетни, какие разговоры в городе о поэте, кто поддерживает его, а кто напротив. Затем Александр Сергеевич читает вслух привезенную ему рукописную копию «Горе от ума». Грибоедов написал её в прошлом, 1824 году, но одобрения еще не получила ни для печати, ни для постановки. Далее Пушкин диктует начальные главы «Цыган» – Пущин должен доставить первые части в Петербург для издания в альманахе.

Приезд Пущина тоже стал легендой, как подвиг дружбы его воспел исторический живописец Николай Ге.

«Настало время обеда. Начались тосты за Русь, за лицей, за отсутствующих друзей. Незаметно полетела в потолок и другая пробка. Попотчевали искрометным няню».

По дороге в Михайловское Пущин покупает три бутылки шампанского «Вдова Клико». Без шампанского не представляет разговор двух модных молодых людей, именно этим шампанским Онегин угощал Ленского.  Это был совершенно мужской напиток, им можно было действительно напиться. Другое дело, что это не каждому по карману, поскольку бутылка Клико стоила 12 рублей.

Пушкин и крепостная Ольга Калашникова

Пущин застает в разгаре роман Пушкина с крепостной Ольгой Калашниковой, дочерью Михайловского старосты. Калашникова потом переведут в другое поместье Пушкиных – Болдино. Ольга уедет с отцом, дорога им через Москву.

Пушкин князю Вяземскому: «Письмо тебе это вручит очень милая добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Дай ей денег, сколько понадобится, а потом отправь ее в Болдино. Милый мой, мне совестно ей Богу, но тут уж не до совести».

Ольга на седьмом месяце беременности, Вяземский ей деньги передает через кого-то, Пушкину пишет: «Я сам чреватой грамоты твоей не видел».

В Болдино Ольга Калашникова родила сына, назвали Павликом.  Мальчик умер полутора месяцев отроду. Связь барина с крепостной девушкой и незаконнорожденные дети тогда были в порядке вещей. Вокруг Пушкина было много незаконнорожденных. Василий Андреевич Жуковский, например, он же не сын Андрея Жуковского, он сын барина Афанасия Бунина и пленной турчанки Сальхи.

Ольга Калашникова – случай крестьянки-барыни, совесть Пушкина мучала. Приезжая в Болдино, ходил на могилку Павлика. Ольге он дал вольную и денег на приданое, та в Болдино вышла замуж за соседского помещика, зажила хозяйкой именьица, деньги Пушкина потом они тянули с мужем вместе.

Пушкин пишет Рылееву: «Тебе скучно в Петербурге, а мне скучно в деревне. Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа. Как быть?».

Борис Годунов

Зима в Михайловском, Александр Сергеевич садится за «Бориса Годунова». По преданию Годунов овладел русским троном, подстроив убийство законного наследника, маленького сына Ивана Грозного царевича Дмитрия.

По Пушкину от беззаконных захватов короны самые страшные беды русских царствований. Поэт уже однажды писал об убийстве Павла I, также напишет про Пугачева, который представлялся Петром III, чудом уцелевшим при попытке заговора.

По окончании царствования Годунова на Руси началось печально известное смутное время. Поляки хотели посадить на престол самозванца Гришку Отрепьева, которого представили как уцелевшего Дмитрия.

Про смуту два новых тома «Государства Российского» Карамзина. Пушкин находит их злободневными, как свежая газета. Пушкин сам проживает в местах, где разыгрывалась допетровская история.

Псковская земля помнит о юродивом Николке, который был похоронен в Псковском Кремле. Александр Сергеевич узнал о нем, читая Карамзина. Захватив Новгород, Иван Грозный пошел на Псков, дабы город разделил участь Новгорода. Неожиданно на пути его возник юродивый, который предложил тирану сырого мяса. «Я христианин и мясо в великий пост не ем, – сказал Грозный. – Мясо-то не ешь, а кровь пьешь», – ответил Николка.

У Пушкина также есть эта встреча в «Борисе Годунове», этот диалог царя с юродивым, когда Борис говорит ему помолиться за него, а юродивый отвечает: «Нельзя молиться за царя Ирода – Богородица не велит».

Мир узнает пушкинскую трагедию в великой опере Мусоргского: тенор Иван Козловский в роли юродивого, жуткие видения баса царя Бориса – лучшая роль Шаляпина.

Последняя авторская ремарка в «Годунове»: «Народ безмолвствует», остается главной пословицей про электорат.

За три лета и две зимы в Михайловском самое значительное распоряжение Пушкина-помещика – устроить в погребе тир.

Крестьянин Тимофеев: «Наш Александр Сергеевич никогда этим не занимался, чтоб слушать доклады приказчика. Всем староста заведовал, а ему было все равно. Хошь мужик – спи, хошь – пей».

Тригорское

Прогулки Пушкина – это чаще всего пара верст до Тригорского – имения Прасковьи Александры Осиповой (Вульф). Там целая вереница барышень, там влюбленности в шутку и не на шутку, там Пушкина боготворят, его стихи перечитывают снова и снова. Милому гостю готовится яблочный пирог, а его любимое крыжовенное (так тогда его называли) варенье ему позже будут отправлять и в Петербург.

Образ жизни дома Лариных в «Евгении Онегине» списан с Тригорского.

Здесь же Пушкин снова встречает Анну Керн, племянницу Осиповой. Еще шесть лет назад Пушкин знал ее в Петербурге. Анна в ссоре с мужем (старым генералом), она красавица и поклонница Пушкина, а он поклонник её ножек.

Их отношения тайные, они дурачат бдительную тетку Анны. Она собирается вернуть беглянку генералу Керну, кузена Анны (он ухаживал за ней) и кузину Анны (она влюблена в Пушкина).

Анна Керн: «Я должна была уехать в Ригу, он пришел утром и на прощание принес мне экземпляр второй главы «Онегина» на разрезанных листках, между которых я нашла сложенный почтовый лист бумаги со стихами «Я помню чудное мгновенье». Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать. Что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю».

Ей – самое знаменитое посвящение, и о ней потом – самые грубые отзывы «Вавилонская блудница» – это еще из мягких. Роман, как часто у Пушкина, непродолжительный. Одно из последних писем Пушкин пишет ей в декабре, в уже охваченный политическими потрясениями стране.

Политические страсти

В Псковскую губернию с большим опозданием (10 декабря) приходит сообщение о внезапной смерти императора Александра I. Царь умер бездетным, его наследником считался брат Великий князь Константин, но Константин от престолонаследия отрекся. Отрекся тайно и о том, что императором будет великий князь Николай, знали очень немногие.

В Петербурге присягнули Константину, а затем, получив письмо из Варшавы (Константин был наместником Польши), должны присягать заново. Возникло междувластие.

Пушкин самовольно едет в столицу – там сейчас не до проверки отлучившихся ссыльных. Он проведает друзей и через несколько дней вернется, как ни в чем не бывало.

Остановиться думает у Кондратия Рылеева. Не проехав и нескольких верст пути, лесную дорогу им перебегает заяц. В то время это была одна из самых плохих примет, и суеверный Александр Сергеевич поворачивает обратно. Тому зайцу, из-за которого Пушкин вернулся, великий выдумщик Резо Габриадзе собирается установить памятник, как нежданному спасителю лучшего писателя России.

Междувластием решают воспользоваться члены тайного общества, наутро 14 декабря они назначают начало своего восстания – его потом назовут восстанием декабристов. План такой: вывести войска на Сенатскую площадь и заставить сенаторов вместо присяги Николаю, подписать манифест к русскому народу о созыве учредительного собрания.

«А вот каковы были бы последствия моей поездки? Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтобы не огласился слишком скоро мой приезд и, следовательно, попал бы к Рылееву на совещание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом, вероятно, я попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами».

Бунт на Сенатской площади

Трудно представить более неудачное восстание: Московский лейб-гвардии полк вывели на Сенатскую площадь через три часа, после того как сенаторы, приняв присягу, уже разъехались по домам. Подкрепление подошло еще через три часа.

По пути восставшие части встретили Николая и прошли мимо, так и не ответив на его приветствие. Это при том, что планировалось арестовать царскую семью и занять Зимний.

На огромной площади в ожидании приказов действовать солдаты мерзли целый день, стоя без шинелей.

Смелость восставших была проявлена только в двух случаях: Александр Бестужев при многочисленных солдатах точил свою саблю о памятник Петру I, а Каховский застрелил генерал-губернатора Милорадовича, при том что Милорадович, будучи приверженцем Константина, сам медлил с присягой Николаю.

Этим же вечером Николай ввел войска, исход бунта решили четыре заряженных картечью пушки. После залпов бунтовщики бежали по Неве, но лед треснул, рассеянных мятежников ловят на окрестных улицах. Случилось неслыханное – первое в России вооруженное политическое выступление.

О восстании декабристов Пушкин узнает в гостиной усадьбы в Тригорском. У Осиповых был повар – звали Арсений, каждую зиму его отправляли в Петербург продавать яблоки, а тут он вернулся раньше срока. Семейство стоит в гостиной, Пушкин – у печки, по воспоминаниям дочерей. Арсений, потрясенный, рассказывает, что в Петербурге – бунт, что там кругом разъезды, караулы, что он насилу оттуда выбрался.

Следственные мероприятия по делу декабристов ничего хорошего не сулят. Жуковский говорит, что стихи Александра Сергеевича находят у многих задержанных при обыске. 

Пушкин вынужден дать расписку, что он не состоял ни в каких бунтовских сообществах и, соответственно, о деятельности их не имел никакого представления. Конечно же, он догадывался на самом деле…

Прощение

Любая коронация – это шанс получить прощение от нового государя. Новоявленные императоры всегда благосклонны к ссыльным.

Пушкин князю Вяземскому: «Я писал царю тотчас по окончанию следствия, жду ответа, но плохо надеюсь. Бунты, революции мне никогда не нравились – это правда, но я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков».

На Новый год выходит первый сборников стихов Александра Сергеевича, о котором поэт грезил почти 10 лет. 

Публика встречает восторженно, стихотворения расходятся с прилавков менее чем за месяц. Поэт начинает работу над следующими главами «Онегина», «Цыганы» и «Бориса Годунова» не торопится выставлять на всеобщее обозрение. 

С издателем огрызается: «Я самого себя хочу издать или выдать в свет».

Самыми тонкими ценителями Онегина были соседи по Михайловскому. В Тригорском искали сходства персонажей с собою, пытаясь найти, с кого Пушкин списал того или иного героя. Самого Пушкина они посчитали Онегиным, правда, Кюхельбекер, например, говорил, что Пушкин – это сама Татьяна.

Александр Сергеевич сочинял «Евгения Онегина» семь с половиной лет, публиковал частями. Такой сериал XIX века, только литературный. Судьба главных героев заранее не решена и все спрашивают автора: обвенчает ли он Онегина с Татьяной, пощадит ли Ленского на дуэли? Автор менее всего озабочен сюжетом, он свой роман в стихах кончит, главного героя и не женив, и не уморив.

Главным героем, по сути, сделает себя, в своих авторских примечаниях. Тут он обсудит все: про село и про первопрестольную, про путешествия и про природное разнообразие – «Зима!.. Крестьянин, торжествуя». Не забудет и о делах сердечных – «Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей». Это своего рода энциклопедия русской жизни от Александра Сергеевича. Возможно, обращение к потомкам…

Последствия бунта на Сенатской площади

В результате проведенного расследования пять зачинщиков были повешены, более 120 сосланы на каторжные работы. Общественность поражена такими жестокими мерами. Граф Воронцов описал эти события так: «В другой стране пятью петлями не обошлось бы».

Как известно, смертную казнь в России запретили еще в далеком 1714 году, никто и подумать не мог, что ее могут применить к дворянскому сословию. Василий Щербаков: «Пушкин сказывал, что в бытность свою в деревне, ему приснилось накануне экзекуции над пятью известными преступниками, будто у него выпало пять зубов».

Дело в том, что Александр Сергеевич состоял в дружбе со всеми приговоренными к смерти, среди которых был и Рылеев – человек, у которого поэт намеревался гостить при посещении Петербурга. Как результат, третьего сентября в Михайловское явился фельдъегерь и немедленно потребовал собираться и ехать с ним в Москву. Восьмого числа Александр Сергеевич уже в белокаменной. Его везут сразу в Кремль, где находится в связи с коронацией новоявленный царь. Чудовский дворец, в котором встречались Пушкин и Николай I, в Кремле давно снесли. По разрозненным пересказам того и другого восстановлена большая часть их разговора.

Император поздравляет поэта с возвращением в общественную жизнь и окончание ссылки, интересуется, чтобы тот делал, окажись на Сенатской площади 14 декабря. Ответ: «Все друзья мои были в заговоре, я не мог бы не участвовать. Лишь отсутствие спасло меня». 

Есть мнение, что Александр Сергеевич придал некой уверенности Николаю в его действиях, приведя в пример кровь, пролитую при воцарении Петра Великого. Чуть позже у него появится в стихах: «Начало славных дней Петра, Мрачили мятежи и казни». Николай глубоко уважал Петра, и такое представление событий от знаменитого поэта оказалось ему очень кстати.

Узнав от Пушкина о чрезмерно строгих правилах к нему со стороны цензуры, Николай сообщает поэту, что с этого момента будет лично оценивать его труды. Новинки впредь привозить ему.

Общение императора с поэтом продолжалось порядка двух часов, ни один вельможа никогда не удостаивался таким временем императорской особы.

В тот же вечер, на балу, царь делится своим мнением о поэте: «Я говорил с умнейшим человеком России».

Публичный человек

В Тригорском Пушкин пишет о коронации и гуляньях: «Столы на три версты и фонтаны вина». Но Москва признает и Пушкина, а он и не знал о своей славе, обретенной за шесть лет отлучки.

Посещение им Большого театра восхищает публику, он становится главным событием на балах и в лучших салонах того времени. Теперь Пушкин – поэт номер один, получивший общероссийское признание, как в высших слоях общества, так и в его низах.

Освобожденный из ссылки, он живет на две столицы. Так существуют все публичные фигуры, начиная с государя.

Сама столичная жизнь поделена на два города. Постоянного жилья, даже наемного, нет, и Пушкин останавливается в лучших гостиницах.

Станционный смотритель

Единственный в своем роде музей литературного героя – двор станционного смотрителя Самсона Вырина в деревне Выра. Фамилию героя Пушкин взял от деревни. Через здешнюю станцию Пушкин проезжал тринадцать раз.

На станции меняли лошадей, чтобы дальше скакать на свежих. Пушкин по России проехал 40 тысяч верст – это больше, чем окружность экватора. Сейчас авиакомпании за такой километраж дают скидки своим пассажирам.

У Пушкина еще было обыкновение не ждать, пока распрягут старых лошадей и запрягут новых. Он шел вперед по дороге, и случалось, что свежая тройка нагоняла его на десятой версте от станции. Он еще мог пойти пешком из Царского села в Петербург, а это 30 вёрст (32 км).

Общеизвестно, что дороги в России плохие, но при этом русские ямщики умудрялись ездить быстрее всех и очень пугали этим иностранных пассажиров. Дорога из Петербурга в Москву тогда занимала от 3-х до 5-ти дней, царский кортеж из одной столицы в другую шел неделю.

Игрок

Посетитель ресторана «Галiани»: «Я сейчас видел Пушкина: он сидит на окне, поджав ноги, глотает персики. Как он напомнил мне обезьяну...».

Заведение обрусевшего итальянца Павла Дементьевича Гальяни в Твери было лучшим рестораном по дороге из Москвы в Петербург, о котором у Пушкина целый гастрономический путеводитель. «У Гальяни иль Кольони Закажи себе в Твери С пармазаном макарони, Да яишницу свари. На досуге отобедай у Пожарского в Торжке, Жареных котлет отведай (именно котлет) И отправься налегке».

В дороге Пушкин часто играет – к картам он пристрастился еще в лицее, видит в них поэзию риска, испытания судьбы. Играет обычно несчастливо. На постоялом дворе в Боровичах начав с 5 рублей, проиграл заезжему гусару 1600. 

Перед самой отправкой в ссылку на юг Александр Сергеевич проигрывает рукописный сборник первых своих стихов, примерная стоимость которого порядка 1000 рублей. Вернуть же назад сборник и выпустить в свет представилось возможным только через пять лет. Пушкин и после сего был не раз замечен в ставке на кон своих неопубликованных работ.

«Пушкин проиграл все бывшие у него деньги. Он предложил только что оконченную им пятую главу своего Онегина, ставка была принята, так как рукопись эта тоже представляла собой деньги и очень большие – Пушкин получал по 25 рублей ассигнациями за строку. Пушкин проиграл. Следующей ставкой была пара пистолетов, но здесь счастье перешло на сторону поэта. Он отыграл и пистолеты, и рукопись, и еще выиграл тысячи полторы».

Пушкин играл в азартные карты, где имеют значение не расчет, не соображение, а только слепой случай – расклад карт. Азартная игра, вообще-то, преследовалась: за заядлыми игроками следили, и в донесениях жандармов Пушкин проходил не только по политической, но и по уголовной части. 

Самую распространенную азартную игру «Банк» (другие названия «Фараон» и «Штосс») Пушкин просто-таки воспел в «Пиковой даме». Повесть в большой моде, Пушкин с удовольствием сообщает, что в столице понтируют на тройку, семерку и туза.

Расточительный хозяин

Никакого состояния Пушкин нажить не может, единственное его богатство – собранная библиотека. Его ближайший товарищ Сергей Соболевский – первый книголюб своего времени.

Друзьям, пристально следящим за книжными новинками двух стран, попадается французский сборник «La Guzla», перевода народных песен Сербии, Боснии и Хорватии. 

Фольклор будущей Югославии изумляет своей живостью, и Пушкин принимается за перевод переводов, дает свое название «Песни западных славян». Выясняется, что собиратель песен, предпринявший для того экспедицию на Балканы, знаменитый романист Проспер Мериме.  Соболевский, знакомый с Мериме, просит француза что-то написать про историю создания занятного цикла.

Париж, улица Висконти 20. Здесь жил Проспер Мериме – французский классик, автор знаменитой «Кармен». На самом деле Мериме не собирал песен в Боснии и Хорватии, он туда поехал, но добрался только до Венеции, а дальше денег не хватило. Вернувшись назад, он здесь написал из головы эти песни сборник «La Guzla», то есть Гусли. Правда, Мериме пользовался некоторыми источниками.

Проспер Мериме в письме Соболевскому: «Передайте господину Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался».

Мистификация раскрылась только при переложении песен на русский. Пушкин нисколько не обиделся, такие фокусы были вполне в его вкусе. Кто бы вспомнил про какую-то литературную мистификацию, которой уже более 160 лет. И, действительно, миллионы людей знать ничего не знают про песни западных славян и не знают про название одной из них – «Конь Фомы II» – и только повторяют ее первую строчку: «Что ты ржешь, мой конь ретивый».

«Песни западных славян» – это ведь двойная мистификация и двойной перевод. Казалось, ничего там живого, никакой поэзии остаться уже не может, но гений на то и гений, что создает шедевры по любому поводу и «что ты ржешь, мой конь ретивый», есть главное русское народное обращение к коню и, вообще, к любому существу, которое ржет.  Непременно входит в учебник «Родная речь», потому что это наш главный стишок про лошадку.

Неожиданное продолжение истории: после казуса Мериме начинает учить русский язык. Первооткрыватель Пушкина во Франции, Мериме 40 лет будет переводить его на французский: «Цыганы», «Выстрел», «Пиковая дама», «История Петра», «Борис Годунов», «Евгений Онегин». Так что Пушкин отмщен с лихвой.

Жених номер один

В конце 1820-х годов Пушкин все время чей-то жених. Он всегда увлекался легко, но разговоров о женитьбе прежде не заводил, а теперь, как говорят, он хочет жениться не потому, что влюбился, а влюбляется потому, что хочет жениться.

Пушкин сватается к своей давней родственнице Софье Пушкиной. Потом так уверен в женитьбе на Анетте Олениной, что пробует на бумаге, как будет выглядеть подпись Анетта Пушкина.

Молва твердит о его помолвке с Екатериной Ушаковой. В альбоме сестры Ушаковой он отчитывается в своем любовном опыте, пишет в колонку свой донжуанский список: тридцать семь имен. Он сам его составил, а не какие-то литературные гробокопатели.

Николай Смирнов: «Все думали, что Пушкин влюблен в Ушакову, но он ездил к сей, чтобы два раза в день проезжать мимо окон Гончаровой».

Знаменитый первый бал Наташи Ростовой – это бал у Йогеля. Танцмейстер Пётр Андреевич Йогель учил танцевать всех лучших невест Москвы, и, вообще, всю московскую дворянскую молодежь. Но Наташа Ростова – это придуманная ученица Йогеля, а подлинная его ученица – Наташа Гончарова.

Книжные параллели

На балу у Йогеля в доме Кологривовых на Тверском бульваре Пушкин впервые встречается со своей будущей женой. В их первый танец в феврале 1829 года Натали было 16 лет, Пушкину – почти 30.

Натали была в белом воздушном платье с золотым обручем в темных волосах. Еще полудетская красота ее – совершенство Мадонны. Пушкин узнает в ней суженую. Первого мая 1829 года он просит у будущей тещи руки ее дочери.

Пушкин матери Натальи Гончаровой: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее только что начали замечать в обществе. Я ее полюбил, голова у меня закружилась, я просил ее руки. Ответ ваш при всей его неопределенности едва не свел меня с ума. В ту же ночь я уехал в армию».

Только Оленина оказалась единственной не москвичкой из всех девушек, к которым сватался Пушкин. Татьяну Ларину на выданье также отправляют в Москву, как на парад невест. Александр Сергеевич говорил, что Москва славится невестами, как Вязьма –пряниками.

У Гончаровых был дом с садом в милейшем месте на Большой Никитской. Будущая теща Пушкину ответила неопределенно, но и не отказала. Невеста остается ждать.

Майская теплынь 1829 года, двор отцовского дома. Посватавшийся к ней мужчина с нею не объяснялся. У него, оказывается, еще месяц назад была припасена подорожная до Тифлиса. Россия вступила в войну с Турцией на Балканах и на Кавказе. Пушкин и Вяземский просились на балканский фронт, царь не разрешил, но в кавказской армии у Пушкина служит брат Левушка. Пушкин делает вид, что он поехал не на войну, а навестить брата.

Пушкин на Кавказе и в Закавказье

Пушкин – первый русский классик на Кавказе. С него начинается традиция, два излюбленных мотива: Кавказ как великий поэтический край и Кавказ – горячая точка – «Смирись Кавказ, идет Ермолов».

Бесконечные войны с непокорными черкесами, под которыми тогда понимали и чеченов, и осетин, и кабардинцев.

Пушкин, путешествие в Арзрум: «Черкесы нас ненавидят, они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги. Дружба мирных черкесов ненадежна, они всегда готовы помочь буйным своим соплеменникам. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием».

Пушкин движется в составе огромного каравана, охраняемого конвоем казаков. Так до Грузии и Армении, где дорога совершенно безопасна. Там Пушкин скачет порой совсем один, даже без проводника.

Тифлис приводит Пушкина в восторг, здесь вольница и простота нравов. Его особо изумляют бани, построенные на горячих природных источниках.

«На Эриванскую площадь выходил в шинели, накинутой прямо на ночное белье, покупая груши. Перебегая с места на место, смешит и смеется, якшается на базарах с грязным рабочим муштаидом и только что не прыгает в чехарду с уличными мальчишками. Пушкин пробыл в Тифлисе в общей сложности одну неделю, а заставил говорить о себе и покачивать многодумно головами не один год потом».

Эриванская площадь, где Пушкин поражал всех своим видом, и сейчас центральная площадь Тбилиси. Отходящую от нее улицу, где стояла единственная в ту пору гостиница, как водится, назвали Пушкинской. На Тбилиси приходится тридцатилетие Пушкина, и почитатели устраивают праздник в саду на берегу реки Куры. Зазывают музыкантов, накрывают стол, зажигают светильники. Когда произносят заздравный тост, играет марш и на голову Пушкина надевают венок из цветов, а потом его в кресле поднимают на плечи и носят под крики «ура», заглушающие оркестр.

Это его единственный празднуемый юбилей и, вообще, единственное такое чествование в жизни. В столицах его снова критикуют, на сей раз за только что изданную поэму «Полтава». А здесь ценят, любят, понимают. Тифлисские ведомости – официальная газета, публикует отчеты о пребывании Пушкина в Закавказье и прямо называет его гением. Никогда больше он о себе такого не прочитает.

Закавказский синдром

Пушкин едет на русско-турецкую войну сразу после окончания русско-персидской. Друг Пушкина, другой Александр Сергеевич – Грибоедов, автор «Горе от ума» и посол в Персии, готовил договор, по которому России отошли провинции Эривань (теперешний Ереван) и Нахичевань.

Толпа исламских фанатиков, ворвавшихся в русскую миссию в Тегеране, растерзала всех ее сотрудников. Великого драматурга и великого дипломата опознали только по руке, которая у Грибоедова была прострелена на дуэли.

Пушкин, «Путешествие в Арзрум»: «Два вола, запряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы? – спросил я их. – Из Тегерана». «Что вы везете? – Грибоеда». Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис».

На самом деле Пушкин не встречал гроб с телом Грибоедова, и не мог он его встретить. Тело Грибоедова перевезли через границу 1 мая 1829 года. Пушкин там был 11 июня, а 1 мая он еще находился в России. И гроб через перевал везут не трое грузин, а сопровождает рота солдат Тифлисского пехотного полка, потому что при исполнении служебных обязанностей погиб посол Российской империи.

Пушкину история с арбой, поднимающейся в гору, нужна для картины: вот поэт едет на войну, и ему на встречу попадается тело другого поэта, убитого на войне. И, конечно, Пушкин хочет воздать должное Грибоедову. Под скрип придуманной бедной арбы Пушкин вспоминает блестящие свойства Грибоедова: литературный талант, способности государственного человека, храброе сердце, его счастье жениться на той, которую любил – имеется в виду Нина Чавчавадзе. Судьбу Грибоедова Пушкин считает завидной, и даже гибель Грибоедова посреди неравного боя, он называет счастливой. И все это в упрек тому, кто Грибоедова не помнит, Грибоедова не чтит, не воздает ему должное и весь грибоедовский кусок заканчивается знаменитым горьким приговором: «Мы ленивы и не любопытны».

Невыездной поэт

Хоть тогда русские владели Кавказом уже тридцать лет, край ими совсем не освоен. В Тифлисских ведомостях писали, что самый пытливый русский офицер может научиться плясать лезгинку, не более того.

Территория, как полагается, поделена на губернии и уезды, но Пушкин пишет брату, указывая на конверте: Льву Сергеевичу Пушкину в Азию, и письмо находит адресата.

Пушкин, «Путешествие в Арзрум»: «Перед нами блистала речка, через которую должны мы были переправиться. Вот и Арпачай, наша граница. Никогда еще не видал я чужой земли, граница имела для меня что-то таинственное. С детских лет путешествия были моей любимой мечтою. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег, но этот берег был уже завоеван, а я все еще находился в России».

Вскоре граница восстановится здесь на прежнем месте, но тогда русская армия воевала впереди Пушкина, и ему суждено было войти в историю великим невыездным. По реке Арпачай (сейчас Ахурян) и ныне проходит часть государственной границы между Арменией и Турцией.

Когда Пушкин в Тифлисе справлял свое тридцатилетие, его друзья – Шевырев и Соболевский – пили за его здоровье во Флоренции. Самого Пушкина за границу не пускали ни в какую. Какие только просьбы с разрешением о выезде не подавал он на имя императора, куда он только не собирался от Китая до Франции. На все получал отказ и даже внутри империи, что называется – ближнее зарубежье. Пушкина – автора «Полтавы», не пустили в Полтаву на Украину, и Пушкин – автор «Кавказского пленника», здесь в кавказском путешествии, находится без разрешения. Он здесь самовольно, и ему еще за это попадет.

Город Карс

Пушкин уже видит себя не только писателем, но и историком. После смерти Карамзина место историка номер один вакантно. Он хочет присутствовать при важнейшем событии эпохи – Россия устанавливает границу между христианским и мусульманским миром. Как летописец современности, догоняет Пушкин русскую армию, стоявшую лагерем близ турецкого города Карс.

«Поутру пошел я осматривать город, осматриваю укрепления и цитадель, выстроенную на неприступной скале. Я не понимал, каким образом мы могли овладеть Карсом».

Сам город Карс находится в низине, и Пушкин останавливался в нем. Когда войско отправляется дальше за город, Пушкин на одном из привалов рассказывает своему брату и нескольким его друзьям о предполагаемом окончании «Евгения Онегина». Онегин должен был стать декабристом или погибнуть на этой войне.

Крепость Карс с двумя рядами стен, башни, цитадель. Пушкин, увидев все это, навсегда запоминает Карс, как воплощение неприступности. Он и Наталью Николаевну, ну, поскольку он ее так долго добивался, будет называть Карсом.

Русские преследуют неприятеля, отступающего вглубь Турции. В бою на перевале Саган-лу Пушкин, подхватив пику убитого казака, участвует в погоне за турецкой конницей.

Армейский автопортрет в бурке и цилиндре с казацкой пикой. Венец военной компании – взятие Эрзерума, крупнейшего города восточной Турции.

Войска под началом генерала Паскевича оккупировали огромный край, они не могут толком контролировать всю эту территорию.

Уланский штаб-ротмистр Юзефович: «Пушкин носил и у нас щегольской черный сюртук с блестящим цилиндром на голове, а потому солдаты, не зная кто он такой и видя его постоянно при Нижегородском драгунском полку, принимали его за полкового священника и звали Драгунским батюшкой».

Пушкин тревожился, что так далеко на турецкую территорию зашел немногочисленный русский корпус. Потом по мирному договору все эти завоевания пришлось Турции возвратить. Вместо этого Сербии как турецкому вассалу были даны некоторые послабления, а Россия получила контрибуцию и несколько селений.

На обратном пути в Тифлисе Пушкин придет на могилу Грибоедова, позже вдова его, Нина Чавчавадзе поставит здесь памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»

Полицейский надзор

С Бенкендорфом – шефов жандармов по поводу отлучки на Кавказ объяснился просто: «Ехал, ехал и далеко уехал». Вообще, кураторство государя через Бенкендорфа особой чуткостью к художнику не отличается. «Бориса Годунова» они не пустили, велели очистить роман наподобие Вальтера Скотта. Пушкин отнекивался: «Не умею переделывать однажды написанное».

С императором Александром кончилось время героев и благодушия, с Николаем началось время служак и бдительности.

Стихи Пушкина рассматривает государственный совет и учреждает за автором тайный полицейский надзор. Пушкин останется под надзором до конца своих дней.

Граф Бенкендорф жандармскому генералу Волкову: «Поэма Пушкина под названием «Цыганы» заслуживает особого внимания своей виньеткой, которая находится на обложке. Потрудитесь внимательно посмотреть, и вы легко убедитесь, что было бы очень важно, кому принадлежит ее выбор – автору или типографу?».

К Бенкендорфу приходится обращаться и, чтобы развеять опасения Гончаровых относительно политической благонадежности Пушкина. Бенкендорф отвечает, что, мол, сейчас вполне благонадежен. Лукавит, что и надзора никакого нет, и разрешает показывать это свое письмо кому угодно.

Но есть еще одно препятствие к свадьбе – отсутствие у жениха какого-либо имущества. Дабы обрести оное, Пушкин едет в фамильное поместье Болдино в Нижегородской губернии – это его первый в жизни приезд сюда.

Пушкин в Болдино

Рядом с Болдино находится село Кистенево, в нем отец Пушкина выделяет Александру Сергеевичу 200 крепостных в виде начального семейного капитала. К тому времени Пушкины владеют этими местами больше двухсот лет, и не было хозяев хуже, чем отец и дядя поэта – Сергей Львович и Василий Львович. Они еще себе на беду перевели сюда старосту из Михайловского – Калашникова. Этот вор довел имение совсем до ручки.

В 1825 году, когда Калашникова только назначили, Болдино приносило больше тринадцати тысяч рублей дохода в год. А когда сюда приехал Пушкин, только пять с половиной тысяч.

Пушкин приезжает, чтобы вступить во владение, то есть юридически оформить на себя. Потом эти 200 душ крепостных сразу же заложить. Получить деньги и отдать их будущей теще в виде приданого, с которым она якобы выдает дочь за Пушкина. Поскольку своих денег у тещи нет.

Пушкин, конечно, Наталью взял и без приданого, особенно, такого. Но теща желает, чтоб непременно все было чин чином. Пушкин злится: наступила осень, самое время работать, а тут изволь хлопотать по поводу приданого для свадьбы, которую еще бог весть, когда сыграют.

Холера

Эпидемия холеры в Россию пришла из Индии. Слухи о надвигающейся напасти ходили и прежде, но никто не ждал ее стремительного распространения.

Боясь паники, власти скрыли от населения первые смертельные случаи в Москве. Тем больший переполох случился, когда счет больных пошел уже на тысячи.

Состоятельные семьи в ужасе покидают Москву. Пушкин думает, что Гончаровы тоже уехали, но те остались.

Пушкин Наталье Гончаровой: «Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине. Я совсем потерял мужество и не знаю на самом деле, что делать. Ясное дело, что в этом году, будь он проклят, нашей свадьбе не бывать. Мы окружены карантинами, но эпидемия еще не проникла сюда. Болдино имеет вид острова, погода ужасная, я провожу мое время в том, что мараю и злюсь. Я становлюсь совершенным идиотом».

Натали из написанного в Болдино понравятся «Повести Белкина» – пять анекдотов, рассказанных просто и занятно. Искушенный читатель увидит еще и иронию, и пародию на литературные приемы. По записи Пушкина Баратынский от повестей «ржет и бьется», они и сейчас годятся и для литературных гурманов, и для серии «Мои первые книжки».

От Болдино до Москвы четырнадцать карантинов, которые должны преграждать путь эпидемии, но страшной болезнью уже охвачена большая часть центральной России. В тревоге за Москву в белокаменную спешно приезжает царь. В провинции холерные бунты, мужики убивают докторов, в большинстве своем немцев – считается, что они изводят русский народ.

Природу этой болезни тогда не знали, ведь холерой можно заразиться, только попив воды, в которой не погибли холерные палочки. От того, что ты приблизился к больному  или телу умершего холера не пристанет. Пушкин холеры, в общем, не боится, он азартный и всегда любил рисковать. Как человек суеверный, полагает, что опасаться ему нужно не холеры. И потом всего год назад он видел, как турецкие доктора свободно обращаются с такими больными. Пушкин отчасти сомневается в правильности мер, принимаемых в России против холеры.

Пушкин пытается прорваться через карантины напролом, с полдороги его разворачивают назад. Нет надлежащего документа, что он не из зараженной местности. Впустую проехав 400 верст, Пушкин снова в Болдине и снова «марает бумагу».

Через 150 лет все написанное в Болдине Пушкиным осенью 1930-го года издадут в одном томе – четыреста страниц шедевров за три месяца. Так он преодолевал обстоятельства, строил себя. Это потом в русской литературе появятся нытики, станут жаловаться, что, мол, их заела среда, что из-за этого они опустились, спились, не успели ничего сделать. Они будут объяснять, что у Пушкина был такой характер дарования, что он мог творить, только преодолевая сопротивления, мол, из-за первой ссылки написал одно, из-за второй – другое, а здесь, оказавшись в карантине, написал третье. Невозможно представить, что музами Пушкина были гнев императора Александра, злость графа Воронцова и эпидемия холеры. Тем более, что здесь же через три года будет вторая болдинская осень без всякой холеры и почти столь же плодотворная.

Деньги за 200 заложенных душ закончатся быстро, а написанное в Болдине будет куда более надежным доходом семьи Пушкиных.

Пушкин княгине Вяземской: «Первая любовь всегда есть дело чувства, вторая – дело сладострастия. Моя женитьба на Натали, которая моя 113-я любовь, решена».