А. С. Пушкин: «Все утончения злобы» часть третья

За два дня до свадьбы Пушкин заезжает к своему лучшему другу Нащокину в Арбатский переулок. Нащокин жил с цыганкой из хора Ольгой, а у Ольги гостила Татьяна Демьянова, знаменитая в ту пору цыганская певица.

фото: liveinternet.ru

Татьяна Демьянова: «В сени вошел Пушкин, увидел меня из сеней и кричит: «Ах, радость моя, как я рад тебе. Здорово, моя бесценная! Спой мне, Таня, что-нибудь на счастье, слышала, может быть? Я женюсь». – «Как не слыхать! Дай вам бог, Александр Сергеевич!» – «Ну, спой мне, спой!» – «Давай, говорю, Ольга, гитару, споем барину!».

Таня отпоет Пушкину «Матушка, матушка, что во поле пыльно» – песню, которая жива и до сих пор.

«Вдруг слышу, громко зарыдал Пушкин. Подняла я глаза, а он рукой за голову схватился, как ребенок, плачет и недолго после того оставался тут. Уехал, ни с кем не простился».

От дома Нащокина до своего дома Пушкину очень близко. От нынешней улицы Вахтангова до нынешнего Арбат, 53. В этом доме Пушкин снял квартиру для себя и молодой жены в расчете провести здесь медовый месяц. Назавтра, это уже вечер накануне свадьбы, Пушкин собирает здесь мальчишник. Были: Баратынский, Языков, Нащокин, Денис Давыдов, Вяземский, брат Лев – всего десять человек. Мальчишник этот они потом еще назовут девичником.

Мальчишник Пушкина на Арбате

Поэт Николай Языков: «Накануне свадьбы у Пушкина был девичник и лучшее пьянство – прощание с холостой жизнью».

Гулянка проходит в зале, в единственно большой комнате  этой квартиры. Временами Пушкин так грустен, что гостям даже неловко. У Нащокина Пушкин одалживает фрак, у него своего на свадьбу нет, а Вяземского просит быть посаженным отцом. 

На завтра будущая теща сообщает Пушкину, что свадьбу нужно снова отложить, у нее нет кареты, чтобы повезти Наташу венчаться. Пушкин снова дает денег, теща карету нанимает.

Венчание, на которое жених приезжает в чужом фраке, а невеста в чужой карете, проходит в церкви Вознесения у Никитских ворот. Во время венчания, когда молодые обходят аналой, с него падают крест и Евангелие. Пушкин аж побледнел, потом у него в руке потухла свечка, потом обручальное кольцо Пушкина падает на пол… Неприятно пораженный Пушкин, выходя из церкви, произносит по-французски: «Это дурные приметы».

Свадьба Пушкина

Пушкин пишет сестре (по воспоминаниям Ольги Сергеевны): «Боюсь, Ольга за себя, а на мою Наташу не могу иногда смотреть без слез. Едва ли будем счастливы, а свадьба наша, чувствую, к добру не поведет».

Свадьбу играют до трех ночи. Наталья Николаевна рассказывала княгине Вяземской, что наутро Пушкин как встал с постели, так и ушел разговаривать с друзьями, а она весь день одна сидела в чужом доме и заливалась слезами.

Поэт Туманский: «Пушкина беленькая, чистенькая девочка с правильными черными и лукавыми глазами. Видно, что она неловка еще и неразвязна».

В Москве за первые три месяца семейной жизни Пушкин до того издержался, что пришлось заложить драгоценности жены. Решено переехать в Царское село в загородную императорскую резиденцию.

Наступает лето, и хоть Царское село возле самого Петербурга, жизнь здесь дачная, недорогая, и не нужно держать экипаж – повсюду дойдешь пешком. Пушкин всем про это пишет, может, памятуя расходы на тещину карету. Драгоценности, заложенные в московском ломбарде, останутся не выкупленными.

На даче в Царском селе молодожены Пушкины дачной жизнью живут недолго. В Царскосельский дворец, свою летнюю резиденцию, переезжает императорский двор, и село становится столицей.

Польское восстание 1830 года

Летом 1831 года во всех царскосельских гостиных следят за восстанием в Польше, самом западном крае империи. Разгром польского восстания русскими войсками Пушкин воспевает в самых великодержавных стихах нашей поэзии.

Восстание началось в конце прошлого 1830 года и по тому времени – сепаратизм, покушение на целостность государства российского. Сейм объявил династию Романовых в Польше низложенной.

После двух крупных сражений и зачисток предместий польской столицы Варшава взята. Еще до ее штурма Пушкин, узнав о намерении Франции выступить на стороне поляков, пишет «Клеветникам России»:

«Вы грозны на словах – попробуйте на деле! Иль старый богатырь, покойный на постели, Не в силах завинтить свой измаильский штык? Иль русского царя уже бессильно слово? Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды, От финских хладных скал до пламенной Колхиды...».

Вести о взятии Варшавы приходит в Царское село 4 сентября, а 5-го – День Бородина. Пушкин пишет Бородинскую годовщину, вспоминая и другое, о чем недаром помнит вся Россия – о таком же штурме Варшавы Суворовым. А теперь в столицу с донесением послан его внук: о правах России на Киев, Крым и Ереван.

Каноны военно-патриотического воспитания с тех пор нисколько не изменились: два стихотворения Пушкина и стихотворения Жуковского с великой поспешностью издают в виде брошюры в типографии военного ведомства за казенный счет. Их тут же переводят на иностранные языки и отправляют за границу.

От ура-патриотизма морщатся либералы, князь Вяземский пишет, что ему надоели географические фанфаронада от Перми до Тавриды: «Чему тут гордиться, что у нас от мысли до мысли 5 тысяч верст?».

Тем временем

Натали далека от политических бурь, она  гуляет в парке, вышивает, знакомится с петербургскими друзьями Пушкина, от нее в восторге императрица. Это очень жаркий год, а в Петербурге вспышка холеры, и Пушкины пробудут на даче в Царском селе до середины октября.

«Однажды в летний день, граф Васильев зайдя к нему, застал его чуть ли не в прародительском костюме. «Ну, уж извините! – засмеялся поэт, пожимая его руку. – Жара стоит африканская, а у нас там, в Африке, ходят в таких костюмах».

Полуголый Пушкин, изнемогающий от зноя, здесь, на даче в кабинете. Кабинет на втором этаже, под самой крышей, а она плоская – в солнечный день просто раскаляется.

1831 год – год смерти Антона Дельвига, Пушкин ее тяжело переживает. Впервые умер ровесник, друг по лицею Дельвиг – добрая душа. Пушкин писал: «Он был лучшим из нас». Дельвиг был еще видным литературным деятелям той эпохи, он издавал альманах «Северные цветы», литературную газету. Великим поэтом Дельвиг не был.

Пушкин Плетневу: «Дельвиг умер, Молчанов умер, погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы, но жизнь все еще богата.  Дочь у тебя будет расти, вырастет невестой мы будем старые хрычи, а жены наши старые хрычовки, а детки будут славные молодые, веселые ребята. Мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать, а нам и то любо. Вздор, душа моя, не хандри, холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы».

Камер-юнкер

31 декабря 1833 года государь жалует Пушкина младшим придворным званием, теперь Александр Сергеевич камер-юнкер двора его императорского величества.

Пушкин считает это оскорбительным для своего возраста, к тому же, камер-юнкерство признание не его заслуг, а красоты его жены. Натали теперь можно будет приглашать на придворные балы, а муж, будет ее сопровождать.

Новоиспечённый камер-юнкер до того разволновался, что приятели – Жуковский и Виельгорский – прибегли, так сказать, к водным процедурам, окатив и тем самым охладив пыл поэта. А то, неровен час, тот сгоряча мог отправиться в Высочайшие покои и наговорить лишнего государю-императору.

Самым старым камер-юнкером Пушкин не был, были еще старше, но, действительно, большинство камер-юнкеров были Пушкина моложе. Дело в том, что Пушкин не сделал никакой чиновной карьеры. Из лицея был выпущен чиновником десятого класса – коллежским секретарем. И только спустя годы получил звание чиновника 9-го класса – титулярного советника, то есть то звание, которое большинство его соучеников получили сразу же после выхода из лицея.

По таблице соответствий статской и придворной службы титулярный советник 9-го класса был нижним порогом, от которого могли давать звание камер-юнкера. Камер-юнкера давали от 9-го класса до 6-го, а камергера – придворное звание, которое более соответствовало возрасту Пушкина, могли давать чиновникам от 5-го класса до 3-го. То есть для того, чтобы получить звание камергера, Пушкин должен был дослужиться, как минимум, до статского советника. Что, в общем, представить невозможно.

Первая красавица

Эта картина служила главной иллюстрацией придворных мук великого поэта, он не любил стоять рядом с женой. Разница в росте у них была 10 сантиметров: Пушкин – 166 см, Натали – 176 см.

Общепризнанная первая петербургская красавица Наталья Николаевна умудрялась вести бурную светскую жизнь, будучи почти все время беременной. За 6 лет жизни с Пушкиным она родила четверых детей, а один раз после балов на масленицу у нее случился выкидыш. «Допрыгалась», – выговаривал ей Пушкин.

Из мемуаров Смирновой: «Однажды, возвратясь с бала, на котором Наталья Николаевна Пушкина вообразила, что муж ее ухаживает за мадам Крюденер (что было совершенно несправедливо), она дала ему пощечину, о чем он, смеясь, рассказывал Вяземскому, говоря, что у его Мадонны рука тяжеленькая».

Две дочери – Мария и Наталья, два сына – Александр и Григорий. В чадолюбии Пушкина было тоже что-то южное. Во времена, когда дворянские дети воспитывались более гувернерами, нежели родителями, он со своими любил возиться сам, а в гостях играл с чужими. Жена Вяземского вспоминала: с их сыном Павлушей Пушкин на равных боролся, катаясь по полу, и они еще плевались друг в друга.

Пушкин Дельвигу: «На днях было собрание у одного соседа, я должен был туда приехать. Дети его родственницы балованные ребятишки хотели непременно туда ехать. Петр Маркович, отец Анны Керн, их будоражил: «Дети, дети поезжайте, там будет Пушкин! Он весь сахарный, а зад у него яблочный, его разрежут, и всем вам будет по кусочку». Дети разревелись: «Хотим Пушкина, мы хотим Пушкина!». Нечего делать их повезли. И они сбежались ко мне, облизываясь, но увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили».

19 февраля 1832 года известнейший издатель и книготорговец Александр Филиппович Смирдин отмечает открытие магазина на Невском проспекте –это крупнейший книжный магазин в стране.

Столы накрывают прямо в торговом зале. Здесь 80 человек – весь литературный Петербург. Издатели, писатели, цензоры, книготорговцы. За обедом произносят тосты, и первый тост за здоровье государя императора. Не просто как за самодержца, а за автора прекрасной книги «Устав цензуры», и все это совершенно серьезно без всякой иронии. Потом тост за здоровье Крылова. Крылов поднимается, чтобы произнести ответный тост: хочет выпить за здоровье Пушкина, но его поправляют, сначала нужно выпить за Жуковского – пьют за Жуковского и уже потом за здоровье Пушкина.

На дворе зима 1832 года. Пушкин, в общем, все уже написал, Пушкин уже Пушкин, гений уже состоялся, а для коллег-современников он лишь третий номер в литературной иерархии России.

Иерархия в культурной России

Сам себе Пушкин цену знал, знал и достоинства собратьев по перу, и устоявшуюся репутацию при выслуге лет. Конечно, дедушка Крылов вызывает только почтение, но нравоучительная басня и тогда – детский жанр.

Жуковский, конечно, самый добрый человек в  русской литературе, но к его романтизму Пушкин относится уже вполне иронически. Лидером русской словесности и ответственным за нее он чувствует себя.

Роман о своем прадеде Пушкин не закончил, публикует отрывки. Литературный и полицейский доносчик Булгарин печатает памфлет про литератора, предок которого – негритенок, купленный за бутылку рома. Пушкин отвечает резким стихотворением «Моя родословная», объясняется по этому поводу с Бенкендорфом.

Стихотворение читает царь и находит, что в стихах много желчи. Пушкин не отказывается ни от одного слова, а родство с Ганнибалом он подчеркивает при каждом случае.

Пушкин в примечание к «Евгению Онегину»: «Автор со стороны матери происхождения африканского. Его прадед Абрам Петрович Ганнибал на восьмом году возраста  был похищен с берегов Африки и привезен в Константинополь. Российский посланник, выручив его, послал в подарок Петру великому, который крестил его в Вильне».

Предки Пушкина

Эфиопский валаам – древний монастырь на острове посреди озера Тана. Есть церковная формула: «Аще не крещен» – когда крестят, на случай, если не крещен или крещен не надлежащим образом. У маленького арапа в России не было крестного отца, и Петр становится его покровителем и дает свое отчество.

Вообще же, Эфиопия приняла православие на 600 лет раньше России. Великий ученый Юрий Лотман даже высказывал догадку, что Абрам Ганнибал появился при русском царе потому, что Петр рассчитывал на православную Эфиопию как на союзников в тылу враждебной Турции. Заняться Турцией Петру помешала затянувшаяся война со Швецией.

Конечно, так можно толковать лишь эфиопскую версию происхождения, но рядом с этой возвышающей легендой, живущей 200 с лишним лет, любая современная истина рискует показаться низкой.

«До глубокой старости Ганнибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, девятнадцать братьев, из коих он был меньшой; помнил, как их водили к отцу с руками, связанными за спиной, между тем, как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома».

По эфиопской версии о происхождении Ибрагима Ганнибала, которой придерживался и Пушкин, был Ганнибал девятнадцатым царским сыном. Восемнадцать старших братьев будущего арапа Петра Великого приводили к отцу всегда со связанными руками, потому что отцеубийство тогда в царствующих домах было очень распространено.  Каждый монарх опасался, что вдруг кто-то из сыновей убьет его, чтобы поскорее воцариться на троне, и только самого маленького отец по малолетству не подозревал в участии в заговоре.

Нил – это древнейшая транспортная артерия мира – мог быть и началом пути маленького арапа в Россию. Этот путь вниз до Каира, потом через Средиземное море до Стамбула, потом с русским посланником из Стамбула до Азова через Черное море, потом, наконец, пешим ходом из Азова до Москвы. Огромное путешествие маленького мальчика Ибрагима Ганнибала длилось полтора года.

Ганнибалу в жизни выпадут великие странствия. Из России отправленный Петром во французскую военную школу он примет участие во Франко-испанской войне, а вернувшись в Россию, военным инженером будет строить крепости в местах столь отдаленных, аж на границе с Китаем.

Абрам Петрович уйдет в отставку генерал-аншефом. На государственной службе у белых ни один черный не только в XVIII веке, а до сих политкорректных пор не достигал чина, предшествующего фельдмаршалу. А уж черным русским дворянином, черным русским помещиком, притом в северных губерниях, Ганнибал точно был единственным.

Враги и друзья Пушкина

Пушкин легко наживал врагов. Булгарин только повторял, а первый про Ибрагима Ганнибала, якобы купленного за бутылку рома, сказал граф Уваров, министр образования, президент Академии наук и автор величественной формулы: «Православие, самодержавие, народность».

Пушкин написал на Уварова стихотворение «На выздоровление Лукулла». У жены Уварова был богатый родственник Шереметьев, он тяжело заболел, и Уваров засуетился, чтобы получить наследство, но Шереметьев неожиданно выздоровел. Пушкин описал это как якобы античный сюжет.

Но кто действительно герой этой древнеримской истории очевидно, и эпиграмма, разойдясь, позорит Уварова перед всем светским Петербургом.

Из воспоминаний Грота: «Когда в разговоре о стихотворении «На выздоровление Лукулла» Бенкендорф хотел добиться от Пушкина, на кого оно написано, то он отвечал: «На вас». И видя недоумение усмехнувшегося графа, добавил: «Вы не верите? Отчего же другой уверен, что это на него?»

Уваров, как это часто бывает с блюстителями чужой нравственности, сам не без греха, состоял в интимной связи с князем Дондуковым-Корсаковым. Он сделал своего фаворита попечителем Санкт-Петербургского округа и даже вице-президентом Академии наук без каких бы то ни было научных заслуг Дондукова.

Эпиграмма Пушкина на князя Дондукова-Корсакова: «В Академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; Почему ж он заседает? Потому что жопа есть?».

Здание Академии наук на набережной Невы. Пушкин не отказал себе в удовольствии даже прийти сюда на публичное собрание академиков, чтобы посмотреть, как чувствуют себя после его эпиграммы президент и вице-президент Академии. Позвал с собой приятеля. Приходят, но застают картину неполной. Уваров заболел, и вместо него на председательском месте сидит Дундуков-Корсаков: в ленте, при орденах, довольный, лучезарно улыбается, приветливо поглядывает на академиков и на публику. Пушкин шепчет: «Ишь, довольный сидит, веселый, а ведь сидит на моей эпиграмме. И ничего, не больно ему, не вертится».

Высоких покровителей Пушкин не имел. У нерадивого камер-юнкера отношения с государем быть ровными не могли. Пушкин, например, сказавшись больным, уклонился от придворной обязанности поздравлять наследника престола, будущего Александра II, с совершеннолетием. Жене написал: «Мне при нем не жить, это Сашка (то есть сын) с тезкой должен ладить, а я со своим тезкой на троне (то есть Александром I) не сладил». Письмо распечатала полиция, о нем доложили государю.

Искусство переписки и общения

Пушкин вновь принят на государственную службу, чтобы писать историю Петра, но куда охотнее он работает над историей Пугачева. Обращается к государю за разрешением посетить районы восстания и по высочайшему соизволению отправляется в поездку по Поволжью и Предуралью.

Кому как писать письма, к кому как обращаться в XIX веке – это целая наука. Государю, например, нужно было писать по-русски, потому что канцелярские обороты, выражающие верноподданические чувства к самодержцу при переводе потерялись бы. Бенкендорфу Пушкин всегда писал по-французски, чтобы это не были письма мелкого чиновника высокому генералу, а такая светская переписка на равных, и Бенкендорф ему отвечал по-французски. Наталье Николаевне до свадьбы Пушкин писал по-французски после свадьбы всегда по-русски, дома они, скорее всего, говорили по-французски.

Пушкин посылает особенно много писем жене: тон насмешливый, нарочито простонародный – Пушкин явно приучают жену к такой речи. Первую красавицу Петербурга он называет жёнка. Наталья Николаевна часто рожала, и тогда было так принято. Пушкин говорил, что выражение «она находится в положении», это нестерпимое жеманство, и есть же замечательное русское слово – брюхатая.

Эта степная экспедиция с последующей работой в Болдино – самая продолжительная разлука Пушкиных за годы их семейной жизни.

Пушкин жене: «Как я хорошо веду себя, как ты была бы мной довольна. За барышнями не ухаживаю, с калмычками не кокетничаю и на днях отказался от башкирки, несмотря на любопытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: «На чужой сторонке и старушка божий дар». То-то, жёнка, бери с меня пример».

Пушкин в Оренбурге

В пугачевщине Пушкин видит другую трагически судьбоносную русскую триаду: самовластье, самозванство, бунт. Емельян Пугачев объявил себя уцелевшим императором Петром III и поднял восстание казаков, крепостных, рабочих, уральских заводов, башкир, татар и марийцев.

Легко овладев множеством мелких крепостей, самозванец полгода осаждал Оренбург – центр огромного края, держа в страхе Казань, Екатеринбург и даже Москву.

Сбору материалов на местах предшествовала работа в архивах. Судебное дело Пугачева закрыто, но военный министр выдает 10 томов, которые Пушкин конспектирует, по сути, для научного труда «История Пугачева» и романа «Капитанская дочка».

Оренбург был третьеразрядной крепостью на реке Урал, крепости первого разряда строили на западной границе против регулярных войск неприятеля. Второго разряда – против Турции, где армия слабее, но воюет, нанимая иностранных советников, и крепости третьего разряда – против набега кочевников.

В Оренбурге Пушкин встречает Владимира Даля, он уже тогда собирал свой словарь. Вместе отправляются в деревню, где была ставка мятежников.

До Александра I говорить о Пугачеве запрещал специальный закон. Дабы стереть всякую память, переименовали даже реку. Урал при Пугачеве назывался Яиком, и яицкий казак означало – бунтовщик. Но после крестьянской войны прошло лишь 60 лет, еще живы многие очевидцы.

Пугачевская столица – Берда (тогда Слобода), в семи верстах от Оренбурга, а ныне городской микрорайон. Здесь творил Пугачев свою расправу, когда в Берды приехал Пушкин. Старая казачка с подходящей фамилией Бунтова рассказала особенно много Пушкину. Бунтова была родом из Нижнеозерной крепости, и именно эту крепость Пушкин описал в «Капитанской дочке». Только в той крепости, где жила Бунтова, комендантом был не капитан, а майор, но «майорская дочь» звучит хуже.

Бунтова сама видела, как присягали Пугачеву: у виселицы, осенив себя крестным знамением, земным поклоном и целуя атаману ручку. В «Капитанской дочке» Савельич уговаривает Гринева: «Батюшка, поцелуй злодею ручку». От Бунтовой Пушкин узнал и про холмы-гребни под Оренбургом – считается, что здесь закопан огромный пугачевский клад, а сверху него – труп, чтобы кладоискатели, начав копать, подумали, что это могила. Проговорив со старухой все утро, Пушкин дал ей целый червонец.

«И казаки на другой же день снарядили подводу в Оренбург, привезли и старуху, и роковой червонец и донесли: «Вчера-де приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос черный, кудрявый, лицом смуглый. И подбивал под «пугачевщину», и дарил золотом. Должно быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти». Пушкин много тому смеялся.

Историю Пугачева, царское название «История пугачевского бунта», Пушкин излагает совершенно беспристрастно, как хроники. Что казаки смазывают сапоги жиром, вырезанным из трупов офицеров, что поручик Державин двух возможных подстрекателей вешает из поэтического любопытства. Страшен в ожесточении народ русский, Пушкин называет это «всеми утончениями злобы».

Иностранцы в России

Над историей Пугачева Пушкин приехал работать в Болдино, здесь же пишет «Медного всадника», «Анжелу», «Пиковую даму», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о мертвой царевне».

Он спешил сюда как в свой рабочий кабинет – вторая болдинская осень. Подробные отчеты жене, и мы знаем, что вставал он в 7 часов утра, пил кофе, потом 7-8 часов писал, лежа в постели, потом – прогулка верхом, ванна, обед. Гастрономические привычки отброшены: гречневая каша или картофель.

8 октября он пишет жене: «Не забрюхатела ли ты?». Жалуется на недомогание. В этот же день сменяет вора-старосту в Болдине, и в этот же день в Россию на пароходе «Николай I» прибывают барон Луи ван Геккерн и Жорж Дантес, с которым Геккерн познакомился по дороге...